Григорий Лавров: "Запуск нового канала сейчас — это рискованная история"

Продолжаем рубрику "Интервью по пятницам", в которой мы встречаемся с самыми яркими телевизионными личностями, экспертами в области телевидения в целом и платного телевидения в частности. Встречаемся и разговариваем о том, что творится в телевизионном мире, о чем говорят на выставках и конференциях, куда идет отрасль и так далее. Эти интервью не об их компаниях или каналах (хотя мы особо не ограничиваем наших собеседников), но беседа о рынке в целом. И сегодня наш собеседник — Григорий Лавров, генеральный директор компании "Медиа Альянс", а речь пойдет о познавательном телевидении (в том числе познавательно-развлекательном, к которым относит себя Discovery).

 

Кабельщик: Первый и уже традиционный вопрос: согласны ли вы с прогнозами футуристов, что классическое ТВ умрет (именно live-телеканалы), и если да, то сколько еще отмеряете ему лет жизни?

 

Григорий Лавров: Здесь есть три существенных момента. Во-первых, сложно предсказать будущее в принципе, а особенно в том моменте, в котором находится индустрия сейчас. Десять лет назад мы с трудом могли себе вообразить, что наша жизнь будет выглядеть именно таким образом, какая она есть сегодня. Второй момент — трудно представить, какой будет сама отрасль. Все очень быстро развивается — и технологии, и контент, одновременно идут глобализация и контр-глобализация, и очень сложно предсказать, по какому сценарию все будет меняться. И третье — определения. Говоря о телевидении, мы говорим о контенте или о способе доставки сигнала? На мой взгляд, и на тот взгляд, который уже некоторое время бытует на Западе (это там практически мантра), телевидение (TV) — это теперь Total Video [дословный перевод — абсолютное видео], а не "телевещание" в его изначальном смысле.

 

Сейчас, когда мы [телеканалы] говорим о том, как нас смотрят, мы стараемся обращать внимание не только на телевизионные рейтинги, но и на то, как наши программы посмотрели на нашем сайте, что у нас с YouTube, что с Facebook, что с "ВКонтакте". Мы пытаемся найти общую базу измерений того, как нас смотрят, и теперь скорее говорим про точки контакта с потребителем, нежели про пункты рейтингов конкретного канала.

 

К: Но изменение способов доставки, изменение потребления, вот эта многоточечность — они же влияют на сам контент?

 

Г. Лавров: Конечно, все влияет на контент, но здесь я тоже вижу некие тренды, которые, на мой взгляд, сейчас несколько противоречивы, и пока не очень понятно, как они сбалансируются в будущем. С одной стороны, да — люди смотрят видео с мобильных, с маленьких экранов, и то, что контент должен тоже фрагментироваться, быть более короткоформатным, более упрощённым и в большем количестве вариантов — это тренд. 

 

С другой стороны, если мы посмотрим на то, что именно смотрят с десктопов, с мобильных и так далее — зачастую это тот же самый телевизионный контент, просто потребляемый на другом экране. И здесь мы не видим ярко выраженной тенденции того, что, например, художественный контент становится короткоформатным. 

 

Да, есть люди, которые экспериментируют с форматами, которые делают короткометражные художественные проекты, в том числе для соцсетей или для приложений типа SnapChat. Но в целом потребность в больших форматах никуда не уходит, и это, в частности, видно по кино: практически все блокбастеры, наоборот, приближаются к среднему времени в три часа, хотя если вспомнить, раньше средней продолжительностью кинофильма были полтора часа. А сейчас люди как-то нормально высиживают и три, значит, такая потребность есть у аудитории.

 

Контент меняется, появляется новый, но при этом и формат телевизионного часа пока жив и вполне процветает. Я на это смотрю так, что в конечном итоге телеканал трансформируется в некую экосистему. Не думаю, что всех победит интернет, условный Neflix, или всех победит "короткий метр", условный YouTube, но как мне кажется, будет и то, и другое, и еще что-то третье. Появится что-то новое, ведь технологии не стоят на месте. Выиграет от этого зритель, потому что у него будет выбор — что смотреть, и не только то, что сейчас показывают по телевизору.

 

 

К: Целый ряд вещателей сейчас экспериментируют с виртуальной реальностью (VR). Проводят ли такие эксперименты в Discovery?

 

Г. Лавров: Да, у Discovery есть приложение, которое называется Discovery VR, его можно скачать и посмотреть в нем контент в формате "видео 360″, а если подключить к смартфону очки виртуальной реальности, то это будет полноценный VR. Пока что это короткие форматы, которые так или иначе основаны на том контенте, который делает Discovery. Например, ты можешь как бы поплавать с акулой или поболтаться в открытом космосе на орбите Земли. Пока что это все в бесплатном свободном доступе — в целом индустрия еще не нащупала способ монетизировать VR, но ощущение, что будущее у него есть. Все очень не хотят, чтобы VR постигла судьба 3D, когда было много "хайпа" вокруг технологии, но в итоге все схлопнулось.

 

Сейчас стоит вопрос — какое именно будущее у VR. Есть версии, что это не будет новое телевидение, это не будут линейные истории, может это будет исключительно прикладное, обучающее телевидение. А может, наоборот, появятся гениальные художники, которые придумают, как делать story telling [дословно — пересказ истории] в формате VR. В целом, пока не до конца ясно, куда все это движется.

 

Еще у нас есть приложение Eurosport VR, оно только про спорт, и в его рамках мы сейчас говорим про концепцию "зрительского места, которого не существует". VR технология дает тебе возможность наблюдать матч не с трибуны, а словно находясь посреди футбольного поля или теннисного корта, где ты в реальной жизни никогда не сможешь оказаться как зритель.

 

К: А в других нишах, в том же детском телевидении?

 

Г. Лавров: Если говорить не об анимационном детском телевидении, то это скорее образовательная история, которая погружает ребенка в контекст, с целью что-то ему рассказать. С художественной анимацией все куда сложнее. Главная проблема с художественным story telling-ом в формате VR (а зачастую то, что называют VR — это на самом деле "видео 360″) в том, что делать в этом формате анимацию крайне сложно и затратно.

 

На последнем MIP у меня была возможность посмотреть экспериментальный художественный контент в формате VR. Там тоже рисованные персонажи, компьютерная анимация, но это в целом выглядит довольно странно, потому что ты надеваешь очки и оказываешься в мире, в котором ты стоишь посреди условного перекрестка, где происходит некое действие. Ты не можешь двинуться влево или вправо, у тебя нет возможности пойти и посмотреть, а что там находится в соседнем квартале — то есть, это на самом деле не совсем настоящий VR. И при этом все события разворачиваются вокруг тебя. Например, стоят два персонажа, ведущие диалог — один находится перед тобой, а второй сзади, и, чтобы следить за репликами обоих, приходится все время крутить головой, что, в общем, не очень удобно.

 

Важнейший вопрос — какой сделать историю, чтобы VR был полноценным ее элементом, а не чтобы это был VR ради VR? Пока все-таки намного удобнее не крутить головой, а когда тебе на плоском экране показывают один план, а затем другой, и ты себе сидишь спокойно на диване и наслаждаешься действием. Тебе не нужно крутить головой или предпринимать какие-то другие действия. 

 

Так что на сегодняшний день это направление находится в зачаточном состоянии, хотя возможно, конечно, что VR вырулит во что-то похожее на иммерсивный театр — есть сейчас такое модное театральное направление, в России пока в основном в Москве. Может, появится какое-то иммерсивное ТВ, когда будет создаваться некий мир — дом, в котором будут происходить разные истории в каждой комнате, и ты сможешь бродить по этим комнатам и наблюдать.

 

К: В таком случае, весь съемочный процесс должен предполагать произвольное движение зрителя по площадке по его собственному желанию, а не по замыслу того, кто все это снимает?

 

Г. Лавров: Вот в этом и заключается разница между VR и "видео 360″. Одна из теорий развития виртуальной реальности говорит о том, что именно в художественном и познавательном ТВ она будет вообще не востребована, а будущее этой технологии — игры.

 

Ведь что такое игра? Это виртуальная реальность, в которой ты можешь двигаться куда захочешь, тебе дана свобода выбора, но при этом есть и определенные рамки. Вполне возможно, что VR пойдет именно в эту сторону. В таком случае, в основном, телевещание в виртуальную реальность не уйдет, зато спортивные трансляции вполне подходят для этого формата. Или, например, какие-то новостные сюжеты, когда зритель с помощью VR может оказаться, скажем, на инаугурации президента. У CNN есть экспериментальные разработки, как VR можно применить в новостном вещании.

 

К: Новостная журналистика, безусловно, выиграла бы от использования этой технологии, особенно в горячих точках. Однако, как быть, например, со съемкой с дронов на местах боевых действий — технические эксперты утверждают, что передача сигнала из таких мест затруднена, поскольку силовики активно используют глушилки. Таким образом, трансляция происходящего в таких местах в реальном времени пока невозможна — дрон может только записать простое видео или видео 360, а передавать его не может.

 

Г. Лавров: Это правда, и технические ограничения пока являются существенным препятствием. VR трансляция в прямом эфире — это пока что-то фантастическое с технической точки зрения. Может, возможна передача на специально созданном канале, но тут же необходимо хранить огромное количество данных.

 

К слову, часть технологических проблем, с которыми столкнулась команда Discovery, занимающаяся производством VR-контента, состоит в том, что требуются огромные количества емкости — серверов, носителей, потому что записать один кадр в HD и один кадр в VR — это большая разница, объем данных несопоставим.

 

К: К нам в редакцию пришел вопрос от оператора по поводу ваших планов. Последние новости "Медиа Альянса" в основном касались ваших ребрендингов, перезагрузок и приобретения проектов. Чего-то совсем нового вы на рынок не выводили довольно давно. Понятно, что это отчасти связано со сложной реструктуризацией, но перерыв как-то уж сильно затянулся. Вы что-то готовите рынку?

 

Г. Лавров: У нас есть несколько проектов в разработке, я не могу о них пока говорить детально.

 

Запуск нового канала сейчас — это рискованная и довольно сложная история, просто потому что каналов на рынке уже много, и мне кажется, когда ты создаешь новый канал, твое предложение должно быть настолько невероятно прекрасным, что рынок должен вздрогнуть. Поэтому мы предпочитаем взять больше времени на подготовку и сделать что-то, от чего рынок действительно вздрогнет. Парадигма, что рынку нужно больше и больше каналов, на наш взгляд, если еще не отмерла, то отмирает. Особенно для рынка России, который перестал расти теми темпами, какими он рос несколько лет назад. Пришло время, когда количество должно переходить в качество.

 

К: Вы ожидаете отмирание какого-то количества телеканалов?

 

Г. Лавров: Честно говоря — да, я этого ожидаю. Количество очень маленьких каналов довольно большое, и зачастую не очень понятно, за счет чего они существуют. Очевидно, что большая часть из них — дотационные, но всем понятно, что рано или поздно дотации заканчиваются. С некоторой задержкой, но нас достигает то, что происходит на западных рынках: мы видим, что в тех же Соединенных Штатах Америки уже говорят о том, что каналов слишком много, и надо как-то их количество сокращать. Появляются некие "skinny bundles" — маленькие пакеты у операторов.

 

Это чисто американская история, связанная с тем, что в США платное телевидение довольно дорогое для потребителя. Поэтому потребители там начинают переключаться на всякие Netflix и Amazon, где за $10 в месяц они смотрят вообще все и когда захотят, тогда как за кабельное телевидение они платят $80, а там каналы показывают программы по расписанию.

 

Сейчас многие операторы, чтобы не потерять абонентов и привлечь новых, предлагают не большие пакеты за $80, а маленькие за меньшие деньги — скажем, небольшой пакет за $30, в который они пытаются поставить именно то количество каналов, которое абонент хочет смотреть. Проблема большого пакета — у тебя двести каналов, смотришь двадцать, но платишь за все двести.

 

К: У нас с этим тоже экспериментировали, но никакие серьезные каналы, в том числе Discovery, не соглашаются на НЕ включение в эти "skinny bundles". 

 

Г. Лавров: Не готовы. Но у нас и ситуация с платным телевидением другая — оно не такое дорогое в России, очень даже дешевое. Поэтому, пока эта экономика существует, история со "skinny bundles" здесь не так актуальна, как в США.

 

С другой стороны, это не означает, что наше дешевое для потребителя платное телевидение может выдержать еще одну сотню платных каналов.

 

К: Раз мы заговорили о США, существуют ли там и в других странах пакетные предложения телеканалов для операторов? И есть ли там проблема, на которую здесь жалуются операторы — сильно разнящиеся ценники на лицензионные платежи для крупных операторов и для малых?

 

Г. Лавров: Разница, конечно, есть, и это абсолютно рыночная разница. Скажем, есть большой оператор, у которого много абонентов, его ценник ниже — оптом всегда дешевле. И есть маленький оператор, который за одного абонента не может платить меньшую цену только по той причине, что он сам меньше. Но, с точки зрения объёма общего платежа, сумма, которую платят большие операторы, естественно, намного больше, чем доход от маленьких.

 

Если брать конкретно российский рынок, у нас есть еще одна, родственная проблема — большие операторы отчитываются полностью, и база у них "белая". Маленькие операторы зачастую недоотчитываются, и, по нашей информации, довольно серьезно — полагаю, получающийся у них "тариф" в разы ниже того, что имеют крупные операторы. И это проблема, которая довольно типична для российского рынка — в Америке и Европе такого быть не может.

 

К: Насколько ситуация с монетизацией затрудняет творческие процессы для телеканала?

 

Г. Лавров: Все очень просто. У нас есть сейчас конфигурация: каналы портфолио Discovery в России существует под управлением "Медиа Альянса", но, естественно, какую-то долю денег Discovery продолжает получать от России.

 

Любая международная медиакомпания, которая выстраивает рынки, смотрит на две вещи: первое — сколько денег рынок приносит сейчас, второе — какой у этого рынка есть потенциал. Может, сейчас он маленький, но мы видим, что он растет, и думаем, что через 3–5 лет там все зацветет бурным цветом. Отталкиваясь от этого, компания строит свои контентные приоритеты.

 

В любом случае, любая международная компания, включая Discovery, в плане производства контента и креативных вещей все больше ориентируется на международные рынки.

 

Когда-то давно это был контент, производящийся, прежде всего, для США, и дальше его нужно было продать на международных рынках. Сейчас еще до начала съемок новых программ и новых сезонов со всеми ключевыми рынками проговаривается проект, и делается продукт, который по изначальной задумке будет интересен всему миру. Ведь больше половины выручки Discovery Communications составляют международные рынки, не Штаты. И к этому идут и другие международные медиакомпании.

 

Вообще, Discovery сейчас присутствует на 220 рынках во всем мире, но невозможно удовлетворить запросы абсолютно каждого рынка в равной степени — все равно приходится расставлять приоритеты. И вот тут приходят на помощь те самые два параметра — сколько денег в регионе есть сейчас, и сколько будет в перспективе. Они выходят на передний план, и, отталкиваясь от этих критериев, компания смотрит, на какие страны она больше будет ориентироваться при создании контента, куда она готова вкладывать деньги, чтобы производить локальный контент.

 

Все истории про маленькие лицензионные платежи, про уменьшение лицензионных платежей — это не рост рынка, это демпинг. И он приводит к тому, что страна все меньше и меньше может находиться в сфере интересов большой компании — мы это можем видеть на примере локального контента. И за этим легко проследить: Discovery в Германии или в Польше производит намного больше локального контента, чем в России, потому что там более развиты рынки, там немного другие модели, и там рынок платного ТВ если и насыщен, то на "вменяемом" уровне. Там даже при насыщении есть какие-то перспективы.

 

Россия в этом смысле в более сложной ситуации, но мы верим, что у нас есть и потенциал роста ARPU, и потенциал трансформации этого рынка не за счет количества каналов, а за счет качества контента и его эксклюзивности. Мы все-таки считаем, что важно иметь не сто новых каналов, которые показывают то, что уже прошло по эфирным, лучше пусть их будет три, но они будут предлагать контент, который ты больше не увидишь нигде, и который будет транслироваться именно на этих каналах. Мы верим именно в эту модель.

 

К: В таком случае, где вы видите точки роста на рынке платного ТВ России?

 

Г. Лавров: Во-первых, мы верим, что сейчас экономическая ситуация немного стабилизировалась, и есть надежда на некоторый рост рынка. Естественно, у нас всегда есть вариант каких-то политических и экономических потрясений, тем не менее, рост отраслей приходит от роста экономики в целом. Рост приходит от политики больших операторов, ценовой, прежде всего. Мы видим потенциал в повышении цены для абонента на платное телевидение.

 

Некоторое время назад многие большие операторы заигрались в демпинг, но история "у кого ниже цена пакета" уже закончилась, понижать тарифы уже некуда — остается только доплачивать абонентам.

 

Все наши официальные и неофициальные разговоры с операторами тоже дают нам ощущение, что пространства для маневра не осталось — достигнув дна, можно только оттолкнуться и прыгнуть вверх.

 

Ну и немаловажен момент консолидации, оздоровления рынка за счет количества предложений и их качества, здесь тоже есть потенциал.

Еще есть такая точка роста, как интернет и все, что касается VOD. Это пока маленький, но весьма активно растущий сегмент рынка, и растет он быстрее, чем классическое платное телевидение.

 

Конечно, вопросов там очень много, и много проблем, которые нужно решить. Пиратство — одна из них, в эту сторону мы тоже смотрим. И работаем над тем, чтобы создать и предложить рынку новые продукты. Возвращаясь к тому, почему мы не запускаем новых телеканалов — это вопрос, на который мы ищем сейчас ответ: а телеканал ли в классическом виде нужно сейчас запускать?

 

К: Когда примерно можно ждать ответа на него?

 

Г. Лавров: Мы очень надеемся, что уже в этом году сможем что-то показать, сейчас мы работаем над этим очень активно.

 

К.: Будем ждать новостей. Спасибо!

 

 

 

Беседовала Яна Бельская