Вопрос стоимости размещения кабелей на опорах энергетиков и транспортников в последние пару лет приобрел такое значение, что стал обязательной темой для практически каждой операторской конференции. Прошедший в ноябре Multiservice не стал исключением – там этому был посвящен большой круглый стол, застрельщиками которого выступили два представителя региональных операторских ассоциаций – Алексей Леонтьев (Ассоциация телекоммуникационных операторов, АСТО) и Дмитрий Крутихин (Ассоциация операторов Кубани). Они двое, да еще Дмитрий Галушко из ОрдерКом, кажется, стали чемпионами по времени, проведенному в судах и на заседаниях антимонопольных служб – об истории вопроса в во всех деталях и тонкостях мы и решили сделать обширное интервью.

Главным объектом сегодняшнего обсуждения стала тяжба большой группы кубанских операторов с компанией "Кубань Энерго", в одночасье поднявшей цены на опоры в десять с лишним раз; также мы немного затронули Ленинградскую область и другие регионы. Получилось гигантское интервью, но мы не сомневаемся, что все заинтересованные люди и компании дочитают все эти 45 тысяч знаков. И – важный момент – к интервью прикреплен целый ряд документов, предоставленных Дмитрием Крутихиным в подтверждение его слов или для справки.

Яна Бельская:  Итак, если вернуться к самому началу истории – с чего все началось и как развивались события?

Дмитрий Крутихин:  Как начинается любая история, "не было печали – купила баба порося" – так это начиналось (смеется)…

Это началось в 2018 году, мы только начали эффективно развиваться – станица Староминская, население тридцать тысяч человек, меньше десяти тысяч домохозяйств, только частный сектор. Так исторически сложилось, что этот бизнес у нас развился из маленькой сети, и своих средств практически не было. Поэтому, когда появился "Ростелеком " со своей оптикой, перед нами встал выбор: либо делать то же самое, либо уходить сразу.

Решили первое, начали строиться, и буквально через полгода, все, мы заключили первые договора с "Кубаньэнерго " на строительство ВОЛС. В том числе, для "безопасного города" нужно было сделать видеонаблюдение для администрации.

Итак, мы заключили первые договора, разместили первые ВОЛС, и буквально год спустя у нас повышается цена на подвес. Сначала нас предупредили коллеги, потом пришло официальное приглашение на разговор к директору местного электросетевого участка. Мы собрались с коллегой из соседнего города Ейска, приехали, и нас уведомили о том, что цена возрастает в десять раз: с 16.60 рублей без НДС до 168 рублей без НДС. Ну, и захотели услышать, каковы наши взгляды на данную ситуацию. Естественно, мы обозначили проблематику, что в таких условиях бизнес не работает, затраты на оказание услуг связи будут слишком высоки, и мы будем не в состоянии не то чтобы нормально развиваться, а просто функционировать.

Нам сказали: "В таком случае, сворачивайте свои сети, мы вас не принуждаем, придут другие, те, кто сможет".

Я. Бельская:  Хочу уточнить, сколько опор приходилось на одно домохозяйство и, стало быть, на сколько увеличивалась цена подключения?

Д. Крутихин:  В частном секторе у нас расчет простой: три с половиной опоры на каждое домохозяйство – это затраты на то, чтобы довести линию связи в дом к абоненту. Это по среднестатистическому расчету. То есть, чтобы установить тариф на интернет шестьсот рублей и нести издержки на каналы, ФОТ, обслуживание и все остальное – арифметика рассыпается. А маржинальность бизнеса примерно тридцать процентов, это не секрет – такой вот хороший бизнес.

Я. Бельская:  То есть, только оплата опор для одного домохозяйства – это еще почти 588 рублей!

Д. Крутихин:  Это получается, что мы должны добавить на каждого абонента по 588 рублей только для того, чтобы покрыть расходы. И получается тысяча с лишним рублей за интернет – это очень дорого, в данной конъюнктуре нет покупателя. Станичники – люди не то чтобы бедные или богатые. Вот у меня во время пандемии, когда начался спад доходов населения, а он произошел резко, произошел отток базы 10%. Почему? Мы стали собирать информацию, спрашивать у людей: "Почему вы не можете платить пятьсот рублей?" А у нас именно такой тариф – пятьсот рублей за оптический интернет со скоростью сто мегабит, и это в частном секторе! Ни у кого таких расценок нет, мы работаем на нижней ценовой границе рынка. Поэтому к нам и конкуренты не лезут: все говорят, что у меня с головой плохо – и не идут, я доволен.

Я. Бельская:  А если поднять цену?

Д. Крутихин:  Я повторю: 10-процентный отток абонентской базы. У людей нет пятисот рублей, чтобы пользоваться услугами. Сто мегабит, оптический интернет, дом со всеми сервисами. Это реальность, с которой пришлось мириться. Конечно, пришли другие абоненты, мы растем потихонечку, но в целом это было неприятное испытание.

Поэтому говорить, что мы можем добавить еще пятьсот рублей сверху, мы не можем – это приведет к очень большой проблеме для предприятия, и мы, конечно, были не готовы к таким событиям.

Теперь вы знаете примерные издержки, которые нам добавили к расходам – это больше ста процентов от затрат, которые мы уже несли в рамках услуги. Мы были вынуждены не согласиться с таким решением, сказать, что будем его оспаривать.

Я. Бельская:  А какой тариф на тот момент Вас бы не так испугал?

Д. Крутихин:  Есть у каждого предел прочности, и он у всех разный. У меня он ниже, у кого-то маржинальность бизнеса выше. Но в целом, пятьдесят рублей за размещение линии связи на одной опоре – это предельная цифра при строительстве GPON в частном секторе. Выше – падает маржинальность бизнеса, затрудняется развитие, строительство сетей, то есть бизнес стагнирует.

С другой стороны, некоторые операторы, наоборот, обрадовались, что маленькие игроки уйдут с рынка, а инвестируясь от каких-то вторичных финансовых потоков, они приходят и закрепляются, а затем планировали получить преференции по стоимости (например так и произошло в декабре 2020 года, когда уже действовали цены 168 руб за опору, приказом по предприятию Россети Кубань установили специальную цену для контрагентов использующих 50000 опор! Цена в таком случае была 62 руб! Такое количество опор смог получить только один оператор и именно он оказался в существенно более выгодном положении) Каким образом стало возможно обосновать такую цену при регулярной стоимости на 170% выше объяснить невозможно. Однако как стало известно из материалов дела ФАС РФ на 2020 год общее количество используемых для размещения линий связи опор ВЛ было примерно 88000 единиц – то есть скидку, которую установил собственник могла быть использована только очень крупными игроками.

Я. Бельская:  Как развивалась история дальше?

Д. Крутихин:  К нам обратились коллеги с аналогичными вопросами, их появилось много за короткое время.

Я. Бельская:  То есть, ребята из "Россетей" пришли ко всему вашему региону?

Д. Крутихин:  К двум регионам, к двум федеральным субъектам: Республика Адыгея и Краснодарский край. Это достаточно большой регион.

И все очень удачно складывалось: как только возникли эти обстоятельства, я тут же попытался организовать своих коллег и собрал первую конференцию, которая состоялась 1 ноября 2019 года. Присутствовали 16 операторов связи. С кем-то мы закрепили отношения, с кем-то потом дороги разошлись, но именно мне пришлось стать куратором рабочей группы по этому вопросу. И вот отсюда пошла развиваться вся эта история по судебным тяжбам, ФАС и так далее.

Примерно тогда, я написал открытое письмо операторов связи и опубликовал его через сайт НАГ.

Осознав, что нет других путей решения, кроме как законных, я постарался донести до коллег, что не нужно никаких переговоров, приватных попыток задобрить Россети – что это бесполезно. Да, собственно говоря, и сами Россети потом все эти способы обрубили, в том числе и "приватные". Словом, с 1 ноября у нас организовалась рабочая группа по этим вопросам, и мы начали сотрудничать.

После утверждения приказом 11 ноября 2019 года, нам были направлены дополнительные соглашения с предложением принять повышение. Началась досудебная волокита.

У многих операторов были уже действующие договоры, а при действующем договоре, если вы просто не согласились с дополнительными соглашениями, на законных основаниях невозможно отказать в исполнении договора, нужно идти в суд. Но они (Россети) это не приняли во внимание – их юридический отдел хромал на обе ноги. Несмотря на уже поданные нами (операторами) судебные иски и наложенные судом запреты о демонтаже линий связи –нас уведомили, что будут демонтировать наши линии связи, так как считают договора более не действующими.

Правда, я все равно к 31 декабря по одному из договоров не успел наложить обеспечительные меры, и был вынужден принять их условия. Так я и завис в суде с одним дополнительным соглашением, принятым на их условиях, а с другим соглашением оспариваемым.

Я. Бельская:  Суд использовал тот факт, что вы частично приняли их условия?

Д. Крутихин:  Пытался, но в целом, масса исков, поданных в суд, сыграла нам на руку. У нас было 17 процессов, и все были в принципе об одном и том же.

Я. Бельская:  То есть, каждый оператор, которого они понуждали, все 17 членов вашей ассоциации подали на них в суд?

Д. Крутихин:  Не 17 операторов, а 17 процессов, там ведь были разные основания: кто-то зашел по оспариванию дополнительных соглашений, кто-то по понуждению к заключению договора, поэтому процессов было больше, чем участников. Участников было 12.

Я. Бельская:  Учитывая, что наши люди не очень любят судиться, Вы совершили подвиг, уговорив всех пойти в суд.

Алексей Леонтьев:  Как начнут резать, и побольше людей пойдет.

Раз уж я перебил, то дополню одним примером. Операторы связи Ленинградской области, когда подавали обращения в ФАС на тарифы местной дочки Россетей, делали для себя расчет, за какой тариф "биться", какой будет для них нормальным — насчитали 50 рублей за опору. Есть регионы, где абоненты чуть побогаче, есть, где победнее, но тарифы на интернет не столь сильно разнятся, поэтому региональной специфики в отношении максимально допустимой для операторов цены за аренду опор нет.

Д. Крутихин:  Там просто больше инвестиций получается, а у нас – меньше.

А. Леонтьев:  Да, там немножко иначе, но логика сохраняется. Пятьдесят рублей граница того, что может заплатить оператор, это я слышал из разных регионов. И тут не только региональная бедность людей, просто в целом у операторов не бьются "косты".

У нас был процесс год назад, где один из наших операторов договорился с "Ленэнерго" на 70—90 рублей без НДС за опору в месяц (по разным типам опор). Но мы тогда не знали, какими будут майские решения у Дмитрия – я тогда не особо верил в ФАС. И наш заявитель был готов платить, потому что там была магистраль, которую необходимо было защитить, пусть даже 70 рублей за опору. Он договорился, и 70—90 рублей за опоры стали как бы нормой. Но для большинства операторов Ленобласти это все еще высокие тарифы. Не бьются косты, и необходимо существенно повышать тарифы, а это бьёт по конкуренции, да по всему бьёт.

Но главное, что нужно понимать: без боевого заявителя ничего не получится.

Я. Бельская:  А Дмитрий умудрился сагитировать 12 человек. Что происходит дальше?

Д. Крутихин:  Во-первых, мы всеми силами пытаемся возбудить дело в ФАС. Краснодарский ФАС буксует, и уже давно, еще до начала исков…

Важно отметить, хронология конфликта развивалась так: есть 12 компаний, которые попали под повышение цены в Краснодарском крае и Республике Адыгея, за исключением "Сочинских электросетей". "Сочинские электросети" – это отдельное государство в государстве. Они умудрились в декабре 2018 года поднять расценки до 377 рублей, и операторы, которые с ними работали, начали противодействовать раньше, чем основная масса. В октябре-ноябре 2019 года, я даже не знал, что такое происходило – тот же "Мультисервис", пострадавший от действий энергетиков больше всех, наверное, он раньше всех с этим столкнулся.

И все это продолжалось с начала 2019 года в вялотекущей форме – какие-то переписки, претензии и так далее – до осени, до начала всего этого глобального повышения (забавный факт, что для самих Сочинских ЭС это было резкое снижение стоимости, относительно установленной в декабре 2018 цены). Но именно Сочинские операторы подали в мае 2019 года первые заявления о нарушении антимонопольного законодательства в УФАС Краснодарского края. Они поступили со стороны "Мегафона", "Радиста", "Мультисервиса", еще двух операторов.

УФАС Краснодарского края стоял как вкопанный, ничего не происходило. И, как мы ни старались их расшевелить, они никак не реагировали, не возбуждали дело. И только в январе 2020 года появилась информация, что дело возбуждено. Появилось понимание того, как дальше будет развиваться ситуация. В связи с новогодними каникулами суды у нас были назначены на конец февраля – март.

Одновременно с этими событиями, несколько операторов связи из Республики Адыгея также обратились в региональный УФАС – свой конечно., Мне удалось присутствовать еще и в Майкопе, на заседание комиссии 12 марта. Это было первое состоявшееся заседание по повышению стоимости размещения ВОЛС (у меня даже есть полная стенограмма этого процесса, сам стенографировал).

Примерно в это время у нас начались судебные слушания. Первые заседания были с 22 февраля по 14 марта, и стало понятно, как будут действовать наши ответчики в судах. Они заявили, что у них свободный рынок и отношения здесь чисто рыночные, никакие правила недискриминационного доступа на них не распространяются в принципе (речь о Постановлении Правительства №1284).

Я. Бельская:  Но они же монополисты?

Д. Крутихин:  Конечно, монополисты! Только они заблуждались, что если монополия по основному виду деятельности, то остальное – "бла-бла-бла…, это не тарифная услуга", а это и была их позиция в судах.

Я. Бельская:  Опоры – не основной вид деятельности?

Д. Крутихин:  Опоры – это сопряженное имущество, которое используется по основному виду деятельности, никто и не отказывается от этого факта "Но (заявляли Россети) ваш ВОЛС – это не тарифная услуга, поэтому мы можем на нее установить любую цену" – и все, никаких споров не допускается, принимайте ту цену, которую мы назначили.

Мы в суде заявили о существующем законодательстве – 135 ФЗ – и, соответственно, подзаконных актах и Постановлении №1284, где написано, что субъект естественной монополии обязан следовать определенным правилам формирования тарифов.

Я. Бельская:  Кстати, по вашим подсчетам, каким должен быть адекватный тариф?

Д. Крутихин:  Давайте посмотрим хронологию развития, это ведь самое интересное, ретроспектива изменения цен в динамике (речь идет о ПАО "Кубаньэнерго", данные взяты из решения ФАС).

2018 год – тариф на размещение 6 рублей за одну опору.

2019 год – тариф 16 рублей, за год дважды повышались цены, и на конец 2019 года тариф уже 168 рублей.

Я. Бельская:  Это история повсеместная или только "Кубаньэнерго"?

Д. Крутихин:  "Кубаньэнерго" была белой вороной. Они не считали это за бизнес, с которого можно зарабатывать.

А. Леонтьев:  Я немножко добавлю о ситуации. Мы когда начинали с Дмитрием, мониторили, что делали и делают другие дочки Россетей в других регионах. Действительно, цена от 8 до 16 рублей – это очень низкая цена. Но, если посмотреть тарифы по другим регионам, за период до 2019 года, года глобального повышения цен, увидим, что у большинства филиалов были близкие к ним 25–30–35 рублей за опору в месяц.

У некоторых дочек Россетей, правда, до 2019 года вообще никакой информации о стоимости аренды опор официально опубликовано не было, как, например, "Ленэнерго" – они в принципе ни с кем не заключали договоры. И, как потом выяснилось, похожая ситуация была, возможно, у трети филиалов дочек Россетей, договоры они не заключали: "ну, висит кабель – и пусть висит". Примерно такое положение дел.

И в первых делах – судебных и антимонопольных, – которые мы изучали, нормой была цена в 25–28 рублей, а потом ценник начал скакать. Причем можно говорить, что в большей части России, где заключались договоры, именно такая сумма всплывала, не только на Кубани.

Были интересные подходы. К примеру, на Урале в одном из филиалов "Россетей": была такая тарификация: платеж за первую опору 500 рублей, а за каждую следующую двадцать. Ну, собственно говоря, платили за факт заключения договора, и логика в этом была очень понятная, такой входной билет. По каждому новому договору оператор платил минимум 500 рублей, а за последующие опоры по 20, и средняя цена выходила 25, например. Много опор – цена стремится к тем самым 20 рублям, которые за каждую последующую опору.

Все потому, что люди сели, рассчитали так, как и должны рассчитывать, с учетом затрат и нормы прибыли. К сожалению, потом пришли ребята "сверху", которые сказали: "Надо на этом зарабатывать" – и пошло-поехало.

Я. Бельская:  Самая высокая цена, которую Вы встретили в стране?

А. Леонтьев:  В некоторых случаях разброс очень большой. Есть опоры "Горэлектросвета" – там по 5000 за опору. Такое есть, например, в Питере, на территории города, хотя и не в историческом центре.

Д. Крутихин:  Электросети ХРЭС тоже около 2671 рублей за опору.

Я. Бельская:  И операторы платят?

А. Леонтьев:  У нас в городе некоторые операторы брались, когда нужно было кровь из носу дойти до какого-то места. Потом окольными путями строятся и уходят, это понятно.

Бывают такие ситуации, вот как с ЛОЭСК в Ленобласти, у них сейчас – 1200 рублей за опору в месяц. Откуда взялась эта цена? Областные операторы рассказывали, что им так прямо и говорят: "У нас так решило руководство". Дело в том, что они постоянно модернизируют там, что-то, перетягивают – и каждый раз пытаются разбираться, где чьи сети, резать или не резать. И говорят, "мы обрежем, а потом кто-то звонит и говорит, что у него на даче нет интернета. Вот достали! Поэтому держите, вместо 300 рублей – 1200, и вот вам год, чтобы вы отсюда побыстрее отсюда свалили". Прямым текстом!

Я. Бельская:  Это называется заградительная цена.

Д. Крутихин:  Это один сценарий.

У нас получилась ситуация иная: исследуя материалы дела ФАС, я обнаружил протоколы собраний руководителей "Россети Кубань", проведенных накануне повышения цен. В этих протоколах прямо говорится о причинах повышения – и единственная цель этого повышения, достижение плановых показателей. Почему такие показатели были установлены именно в 2019 году? Мы полагаем что это связано с изменением в положениях о премиальной политики.

Я. Бельская:  То есть, ребята стараются обеспечить себе бонусы?

Д. Крутихин:  Очень вероятно.

А. Леонтьев:  И это происходит по всем дочкам Россети – мы с Дмитрием вместе это увидели. Как акционер своих дочек, так и пишет: "Собранием акционеров решено изменить методику премирования". То есть, не базовую зарплату, а премии для членов совета директоров, такая хитрая схема. Поэтому я и говорю, что, когда пошло все сверху, пошло по-другому: "Нам нужно собрать много денег, давайте обоснуем как".

Я. Бельская:  С причинно-следственной связью понятно. Если вернуться к нашей истории, как развивались события дальше?

Д. Крутихин:  Началась пандемия и все тормознулось, поэтому мы получили небольшую передышку, за это время были переданы материалы региональных УФАС в центральный ФАС РФ, в Москву.

Я. Бельская:  Во время этой передышки почём вы платили?

Д. Крутихин:  Все платили по-разному. Кого-то прижали к стенке, и они платили полную цену.

Я. Бельская:  И как они тогда выживали?

Д. Крутихин:  Например, я по одному из заключенных договоров платил 38.000 рублей вместо 3800, а по другому – как было 3600, так и осталось. Платил эту большую сумму, она не стала критичной, но мне надо было развиваться, и я подал на понуждение заключения новый договор, потому что меня игнорировали.

Я. Бельская:  А Вы не пробовали в том районе, где были вынуждены платить 168 рублей, поднять цену и объяснить причину абонентам?

Д. Крутихин:  Обстоятельства моей работы таковы, что у меня по улице идет линия связи Ростелекома, у которого цена 450 рублей за 100 мегабит.

У них 450 рублей услуга и 200 рублей ТВ. Я беру те же 650 рублей без ТВ, и уже проигрываю в положении. Если я поднимаю со своих 500–600 рублей вверх, я стану неконкурентен. Поэтому я, конечно же, не мог себе позволить резко изменить стоимость услуги.

Я. Бельская:  Стало быть, у Ростелекома другой тариф за опоры или Ростелеком может на такие мелочи не смотреть?

А. Леонтьев:  Нет, Ростелеком платит по 5 рублей за опору (смеется). Действительно, в результате рассмотрения выяснилось, что Ростелеком платит 5 рублей 60 копеек.

Д. Крутихин:  И это отдельная тема для разговора – почему они так платят и как они этим пользуются. С Ростелекомом надо что-то делать. Реально проблема не исчезла. Я об говорю, но, по-моему, люди не слышат.

Я. Бельская:  То есть, эта повышение тарифов произошло только для маленьких и средних операторов?

Д. Крутихин:  Именно! У нас есть реестр договоров, которые действовали на 2020 год, полученный нами в ходе ознакомления с материалами дела в ФАС. Там я сделал сверку, вывел количество представленного имущества по каждому договору, подбил цены, и получилось, что есть контрагенты, которые имели весьма льготные цены. Причем это происходило в 2020 году – уже после повышения и после того, как была обозначена публичная позиция, что "168 рублей – цена единая, никаких исключений ни для кого нет".

Несмотря на это, в апреле 2020 года Ростелеком заключает договор по 5 рублей 60 копеек, "Конкорд" получает цену 9 рублей, как и "Транспроект – Инжиниринг" (аффилированная структура Ростелекома, которая занимается строительством линий связи для Ростелекома). У нас есть материалы, подтверждающие эти цифры.

Тут надо понимать: Ростелеком по обязанностям, возложенным на него государством, строит линии связи для устранения цифрового неравенства. Кто собственник линий связи? Ростелеком? Нет!

Я. Бельская:  А кто? Их коммерческая дочка?

Д. Крутихин:  Насколько это видно из материалов дела ФАС и тендеров Ростелекома, именно так.

В ходе заседаний комиссии ФАС, мы заявили об этом! Что сделал ФАС? …а ничего по этому факту не сделал Когда был Голомозин, он сразу сказал Россетям: "Принесите обоснование, на каком основании вы предоставляете Ростелекому специальные условия? Почему у вас нарушается принцип недискриминационного доступа?"

Я. Бельская:  То есть, ФАС предъявил такое требование?

Д. Крутихин:  Да. И никто ничего не принес, абсолютно.

А. Леонтьев:  В материалах дела было письмо от Россетей, где они, в ответ на запрос ФАС честно говорят: "Да, мы, Россети, посчитали необходимым установить специальную цену для Ростелекома, потому что он устраняет цифровое неравенство, что имеет социальное значение, а мы тоже социально ответственный бизнес" Какие правовые основания для этого решения? Никаких. Ростелеком строит на деньги, которые ему выделяет Минкомсвязи. Как оно их выделяет? Потратили вот столько – вот вам компенсация. Они полностью компенсируют все расходы по строительству.

И если все равно государство компенсирует эти расходы со сборов с операторов в резерв универсального обслуживания, почему вы еще получаете скидку от акционерного общества? Где логика? Этот вопрос был задан, но ответа никакого не было. А дальше все происходило за закрытыми дверями, и в текстах решений этот момент был полностью проигнорирован, как будто ничего этого не было. Но в материалах дела это есть – и мы обсуждали это с Дмитрием и пришли к выводу, что следующим шагом нужно возбуждать и это дело, акцентированно.

Я. Бельская:  Несмотря на то, что в материалах дела отсутствует ответ на этот вопрос, считаете ли вы, что он был принят во внимание ФАС при принятии решения?

Д. Крутихин:  Нет, он не был принят во внимание. Более того, в нарушение процедуры ФАС должен был по этим обстоятельствам, выясненным при разбирательстве, открыть новое делопроизводство, но не открыл. Для нас это очевидные вещи – мы не получили ответа, и по этим обстоятельствам надо подавать новое обращение.

Я. Бельская:  Каково положение вещей сейчас? Прежде всего, что решил ФАС?

Д. Крутихин:  Решений много. Можно сказать, положительная практика для операторов уже сложилась.

Предметом разбирательства дела в ФАС стало не исследование экономической обоснованности как таковой, а именно завышение цены. Во всех делах, касающихся "Орелоблэнерго", МРСК "Центр", "Кубаньэнерго", нынешнее "Россети Кубань" – везде были подняты цены. А ФАС исследовал нарушение в виде изменения стоимости, а не ее состава. Само действие привело к установлению монопольно высокой цены. По этим обстоятельствам ФАС дал заключение.

Собственно говоря, во всех делах ФАС исследовал уровень экономической обоснованности и в мотивировочной части ее раскрыл. Выводы были сделаны на основе документов бухгалтерской отчетности – где-то способом исследования затрат, где-то методом экстраполяции, но в целом уровень обозначен. "Орелоблэнерго" попытался оспорить, но дошел до апелляции и проиграл – решение вступило в силу. Россети отказались от своего права на обжалование данного решения, и решение также вступило в законную силу. То есть, все это стало де-юре значимым. Теперь эти все уровни экономически обоснованного тарифа должны быль применены судами, и, соответственно, должны быть установлены правильные значения цен на данные услуги.

Естественно, все операторы, которые столкнутся с этими монополистами, могут использовать эти обстоятельства в свою защиту.

А. Леонтьев:  Я достаточно скептично отношусь к ФАС в целом, может быть, скорее к сотрудникам, чем к самому институту, но текст решений, особенно по "Россетям Кубань" и по МРСК "Центр", конечно, удивляет – насколько там все взвешенно и аккуратно расписано антимонопольной службой. На мой взгляд, эти дела нужно приносить в местные УФАС как образцы по аналогичным делам. Там все сложные пункты четко расписаны.

Что да, Правила №1284 и статья №6 закона "О связи" определяют, что нужно учитывать только расходы, которые фактически были понесены, и которые являются обоснованными; что нужно смотреть данные отчета о раздельном учете стоимости. И не просто смотреть, какие цифры записаны, а анализировать, насколько справедливы эти цифры, какова соотносимость расходов. В решениях указано, что имели место манипуляции с отчетами, представленными в ФАС, и ФАС, увидев существенные изменения в цифрах без явных на то оснований, решил игнорировать аномальные цифры. И хотя ФАС же не могли сказать "мы вам рассчитаем тариф, который близок к экономически обоснованному, а вы его установите", они сделали близкое – дали расчетный тариф для оценки масштаба нарушений.

Вот эти три пункта были однозначно и четко прописаны, что является большой редкостью в решениях ФАС по подобным делам.

Я. Бельская:  Это очень хорошая новость для операторов…

А. Леонтьев:  Да. Хотелось бы еще добавить, что за время рассмотрения сами наши уважаемые монополисты действовали очень неосторожно, сначала вообще заявили, что "это рыночные отношения, поэтому что хотим, то и устанавливаем". Парадокс ситуации в том, что они почти не оставили ФАС иного выхода — когда в отношении одних и тех же тарифов они несколько раз меняли показания о том, как они рассчитывали тарифы. То есть, прямым текстом в отношении одних и тех же тарифов сначала говорили, что так поставили, потому что просто так захотели, потом – потому что эксперт сравнил с другими, в третий раз, что так вышло по расходам, так мистически чудесно совпали желания и необходимые расходы…

Это был такой сеанс саморазоблачения или самоизобличения.

Я. Бельская:  Что же было дальше?

Д. Крутихин:  Между завершением рассмотрения в ФАС и началом разбирательства прошло достаточно много времени – почти год. За это время произошло много событий: мы проиграли в первой инстанции по оператору "Информационные технологии ХХI век", где на скорую руку, была быстро состряпана экспертиза сравнительным оценочным способом. Мы на это указали, но никого это не интересовало – суд проигнорировал нашу позицию. Не буду вдаваться в причины – просто игнорировали. Все доводы, которые мы приводили, не принимались во внимание. В итоге мы попали в апелляцию вместе с заключением эксперта, а потом в кассацию… И в этот момент, на наше счастье, разразился гром – ФАС сказал: "Виновны".

Я. Бельская:  Виновны – кто?

Д. Крутихин:  В данном случае, Россети. Была подтверждена их вина, и несмотря на то, что решение не вступило в законную силу, кассация тормозила, откладывала заседание, потому что все ждали, что скажет ФАС, будет ли в их выводах состав вины.

Я. Бельская:  Простите, но чисто процедурно: как может быть кассация до того, как появилось решение?

Д. Крутихин:  Легко – это же суд.

А. Леонтьев:  Это параллельные дела. Были поданы иски о понуждении к заключению договора….

Д. Крутихин:  …. и дополнительных соглашений.

А. Леонтьев:  Это гражданский процесс по части установления невыгодных условий.

Д. Крутихин:  Как и оспаривание цены. Стороны вправе оспаривать эти отношения – суды независимы от органов исполнительной власти. И тут такая интересная ситуация: кто первый сформирует практику, так и будет. Суды не имеют права игнорировать выводы органов исполнительной власти. Вот сейчас ФАС высказала свое мнение – и это стало истиной для судов. Но, если бы сложилась судебная практика, это была бы преюдиция, и ее тоже нельзя было бы игнорировать. Поэтому – кто первый сделал заключение, тот и прав, его истина обязательна для исполнения.

А. Леонтьев:  Но это не де-юре, а де-факто. ФАС оглядывается на суды, суды оглядываются на ФАС. Юридически они независимы, потому что это гражданский процесс, и суд никакого отношения к государственной антимонопольной организации не имеет. Любой может подать заявление, если считает, что стоит в уязвимой позиции, и его та сторона принуждает к невыгодным для него условиям. Это необязательно относится к монополистам – Гражданский кодекс позволяет это сделать.

Я. Бельская:  И вот грянул гром – решение ФАС. Что было дальше?

Д. Крутихин:  Да, вышло решение ФАС. Но оно еще не вступило в силу, и тогда судья в кассации, председатель коллегии реально углубился в вопрос и выдал решение, от которого все обомлели, и особенно судьи в суде первой инстанции. Было отменено все, что в первой инстанции признали надлежащими доказательствами, все это было признано НЕнадлежащими доказательствами. Было указано, что суды не учли специального законодательства, которое распространяется на эти отношения, что эксперты не имели права применять такие методы оценки к отношениям, которые регулируются специальным законодательствам, что рыночная цена к нашим отношениям не применима.

После этого начались изменения в балансе позиций сторон: суды первой инстанции, глядя на выводы кассации (а это для них обязательно к исполнению), сразу же на ближайшем заседании сказали мне: "Эту экспертизу (у нас как раз тоже появилось заключение эксперта по стоимости) можно отложить, ее уже не смотрим". Я говорю: "Как не смотрим? У нас возражения, мы хотим привлечь к ответственности эксперта за то, что он не разобрался, не применил то, то и это. И вообще непонятно, как он действовал в оценке". Трижды мы пытались вызвать экспертов в суд. В итоге суд тихо замял эту ситуацию.

Дальше суды начали поддерживать большей частью позицию операторов. Сразу забуксовали все экспертизы, поскольку способы исследования, которые они выбрали, в кассационной инстанции оказались признанными неправомерными, не относящимися к этому предмету разбирательства.

Также было важно, вступит ли в силу решение ФАС, или будет оспорено. Я очень надеялся, что наши оппоненты будут оспаривать. Нам бы это развязало руки на доступ к закрытой части материалов ФАС. Но они смекнули, что не стоит нас туда пускать, потому что я там накопал бы гораздо больше, чем им хотелось бы. И они приняли решение ФАС как есть. Правда, два раза просили отложить срок исполнения, последний истек 1 октября. 28 сентября они приняли решение -сообщили, что отказываются от оспаривания: "Вот мы исполнили предписание, установив такие-то тарифы, раскрыв методику".

Все, что требовал ФАС, формально они все сделали.

Я. Бельская:  Дмитрий, Вы юрист?

Д. Крутихин:  Нет.

Я. Бельская:  Вы сами разбирались в процессуальных процедурах, самостоятельно? Вникали во все юридические тонкости?..

Д. Крутихин:  Ну… беседовал с разными людьми, то тут, то там – в общем да.

Я. Бельская:  Какие тарифы в итоге были установлены?

Д. Крутихин:  Тарифы были установлены в два раза выше экономически обоснованного уровня, который в мотивировочной части обозначил ФАС – 30 рублей был экономически обоснованный тариф, усредненный по всем категориям линий электропередач. То есть, надо понимать, что это и 110 киловольт, и 0,4 киловольта – суммарно средняя цена по всем линиям электропередач. И это очень важный момент, потому что цены, которые установил ответчик, только начинаются с 61 рубля без НДС, а заканчиваются 200 рублями (возможно даже больше по высоковольтным линиям передач – я точно не помню). Это многократно превышает тот уровень, который определил ФАС.

Наша позиция в судах была обозначена просто: мы готовы работать по цене, которую определил ФАС, то есть усредненный тариф по любым линиям электропередач. А то, что определил ответчик, основано на методе расчета по смете, не имеет никакого отношения к затратам, и, соответственно, не может быть применено – как и указано в решении ФАС на странице №9 абзац 5 . Так что никаких проблем с выводами у суда быть не должно.

Я. Бельская:  Эти 60 рублей вам по силам?

Д. Крутихин:  Они нам по силам. Только если вспомнить 5 рублей для Ростелекома – а с ними что делать? Ростелеком работает рядом, цены для него не изменились.

Кроме того, как рассчитан тариф? Надо же понимать, что даже по их методике он рассчитан на 61 рубль, но через полгода его можно пересчитать на 161 рубль. Это же ничего не меняет – этот тариф можно крутить-вертеть как угодно. Мы изучили документы, которыми руководствовались Россети Кубань при расчете тарифа. Оказалось что в формуле расчета были изменены две цифры – коэффициенты. Их можно сегодня сделать ниже – завтра выше.

Я приложил некоторые усилия и просто произвел математическую проверку. Сегодня эксперт-оценщик должен мне прислать свое заключение о правильности расчёта тарифа по их методике. Несмотря на то, что они постарались сделать красивую мину при плохой игре, сказав, что они исполнили предписание ФАС: "Смотрите, у нас есть методика, мы ее используем для расчета, и цена получается правильная". Но ведь у них даже в базовых вводных есть фундаментальные ошибки!

Например, среднее количество опор на километр у них занижено в два с половиной раза. Из-за этого в перерасчете на единицу цена получается 60 рублей. А если брать фактическое количество, то получается 30 рублей, и даже ниже. А если вернуться к тем самым укрупненным нормативам цен, то что нам вменяют? Нам вменяют использование материала, которого фактически нет, и заявляют, что расходы будут считать, исходя из учета этих материалов.

Я. Бельская:  Вы имеете в виду оптику?

Д. Крутихин:  Да. Любая сеть строится, исходя из технологической потребности. Никто не использует материалы, которые не нужны в данной конкретной сети – это затратно. В то же время при расчете тарифа используется конкретный материал – оптический кабель сорок восемь волокон с усилием на растяжение двадцать пять килоньютонов.

"А давайте мы вас осметим по этому материалу" – вот так и получается цена 61 рубль.

Но если, покривив душой сказать, что нет никаких правил 1284: давайте возьмем правильный материал, просто правильный материал – восьмиволоконный оптический кабель, который обычно используется для распределительных сетей, и подставим туда эти значения, цена падает уже до 20 рублей при расчете по их же методике. Вот такой казус.

Я. Бельская:  А вы какой кабель используете?

Д. Крутихин:  Мы используем еще меньше, в основном четырехволоконный кабель.

Я. Бельская:  Еще меньше!

Д. Крутихин:  Да. Но в приказе Минэнерго № 10 от 2019 года "Укрупненный норматив цен капитального строительства" в таблице О-2 нет более легкого кабеля, там написано так: "Если материал не подходит, содержит меньше волокон или больше волокон, тогда считается по минимальному или максимальному значению".

Я. Бельская:  И они посчитали по максимальному?

Д. Крутихин:  Они взяли шестое с краю от максимального из 30. Поэтому ценник получился удобный. Для них

А. Леонтьев:  Я хочу добавить, что у Дмитрия сейчас складывается интересная ситуация: у них же есть суды, и суды сейчас занимают сторону операторов. Если суд решит, что по этому договору вы должны платить, скажем, 20 рублей, потом, по каким бы методикам ФАС не насчитал, Дмитрию на самом деле уже будет не важно. Ведь решение суда, которое относится к конкретному договору по конкретным обстоятельствам по Гражданскому кодексу, будет перекрывать любые другие решения ФАС.

И, что касается всех остальных 17 дел, операторы сейчас выиграют свои дела, устоят в инстанциях, и что там будет решать ФАС – это будет уже вторично. Они будут иметь возможность потом заново, апеллируя к этим делам, спрашивать: "А, собственно, почему вы нам повышаете цены в три раза?" И так же будут выигрывать, поскольку у них уже есть прецедент – суд решил так.

Это распространяется на все подобные дела. Почему я так уверен? Потому что так часто бывает, например, и в спорах с управляющими организациями. Однажды, два года назад посудились и поняли, что тариф максимум 100 рублей за ящик оборудования в месяц, и когда управляющая компания вдруг увеличивает цену до тысячи – "подождите, вот решение суда, что это соразмерная и оправданная цена, поэтому вы не можете повышать, возьмите норму инфляции". И они проигрывают, потому что у вас есть решение суда по конкретному месту, конкретному договору, и оно всегда будет превалировать над чем-то другим.

Я. Бельская:  Что мы имеем теперь?

Д. Крутихин:  Заседание перенесли, и мы сказали суду, что хватит нам первой инстанции – мы тут два года были, это огромный срок, давайте уже закругляться. Но с 15 ноября начнутся суды – последняя острая фаза, эндшпиль. Будем смотреть, что будет получаться. Я подготовился, как мог, и сейчас будет очень интересный момент, как наши оппоненты будут оправдываться в связи с тем, что они неправильно рассчитали цены относительно фактических обстоятельств, даже по своей методике. Это будет "вилка" между решением ФАС и их расчетом по методике. А у суда не будет оснований вынести в решении что-то иное. Я рассчитываю, что из первой инстанции мы сейчас выйдем с положительным решением. Хотя я не удивлюсь, если будет решение в сторону 60 рублей, и нам скажут, что оно правильное. Мы к этому готовы – апелляции никак не избежать.

Я. Бельская:  И историю с 5 рублями для Ростелекома вы тоже не будете оставлять в покое, будете оспаривать?

Д. Крутихин:  Ее нельзя оставлять. Дело не в том, хотим мы или не хотим, придется все равно. Это же не в одном федеральном суде дело.

А. Леонтьев:  История не совсем закончена с точки зрения судов. И с точки зрения позиции ФАС история не столь однозначная, к сожалению. Мы тоже надеялись, что история закончится, когда будет принято решение, и до октября мы видели все достаточно линейно и оптимистично: есть решение ФАС, на которое можно опираться в судах, и все пойдет дальше. Но в октябре ФАС сделал такой финт, уж не знаю, как сказать, развернувшись вдруг на сто 180 градусов.

Было решение 24 мая, когда ФАС показал всем, что он настоящий ФАС, что он за конкуренцию и за операторов – и все были счастливы. Я на конференции говорил, что был неправ, чуть не публично извинялся за плохое к ним отношение (смеется).

И вот в октябре мы видим два документа: изменение тех самых "Правил недискриминационного доступа", где появляется статья о том, что ФАС теперь определяет методику расчета, чтобы защитить конкуренцию, – расходы, необходимые для производства услуги. Что с чем складывать, чтобы получилась "экономически обоснованная" цена, развернутые методические рекомендации.

Это изменение пока еще не принято Правительством РФ, но ФАС уже выложило на обсуждение те самые методические рекомендации, которые планирует после этого изменения утвердить. И вот в них мы увидели странное. Я, давно занимаясь делами по тарифам на аренду кабельной канализации, я сразу и четко это увидел, — что методика ФАС в части расчета тарифов на кабельную канализацию – это ровно та методика, которую раньше предлагал Ростелеком, и которую сама ФАС признавала нарушающей закон "О защите конкуренции". Там в основе расчета применяется так называемый метод восстановительной стоимости.

Что такое метод восстановительной стоимости? Я назову цифры по Петербургу, где я все знаю от и до – они очень впечатляют. Из материалов антимонопольных дел прошлых лет 2013-2014 годов мы можем провести это сравнение -сколько по бухгалтерским правилам выходит амортизация, и как она вырастает, когда считается методом восстановительной стоимости.

В делах есть цифра амортизации по бухгалтерскому учету – 160-180 миллионов рублей в год – это приблизительно половина всех расходов. Еще в совокупные расходы, от которых считается тариф, входит фонд оплаты труда, расходы по договорам ремонта и модернизации, и вот эта амортизация, всего порядка трехсот миллионов в год.

Теперь возьмем метод восстановительной стоимости. Как он работает? Мы берем протяженность используемой кабельной канализации, которая была построена за долгое время, еще с советских времен (в тех же делах она есть), она составляет 24.500 канало-километров. Далее, в соответствии с тем, как сейчас (то есть, на момент расчета) строят кабельную канализацию, мы берем среднюю стоимость канало-километра: на момент рассмотрения дел она составляла где-то 1 миллион 100 рублей. И, собственно, теперь рассчитываем восстановительную стоимость — перемножаем две эти цифры, у нас получается 30 миллиардов рублей.

Теперь мы эти 30 миллиардов делим на срок полезного использования – 15 лет. Таким образом, мы получаем расчетную амортизацию – 2 миллиарда. А реальная амортизация в это же время составляет 160 миллионов, отличается более чем в 10 раз.

И, если мы вместо реальной цифры 160 миллионов закладываем как основание для тарифа 2 миллиарда, то понятно, что размер тарифа вырастает более чем в 10 раз. И остается еще маленький кусочек.

Когда я этот метод увидел в методических рекомендациях ФАС, я обалдел! И мы с Дмитрием стали смотреть, что там по кабельным сетям, и увидели там методику, знакомую Дмитрию по его делам, которую Россети использовали, чтобы обосновать 168 рублей.

Д. Крутихин:  Да. Нам на судебный процесс принесли два приказа. Первый приказ №560 от декабря 2020 года, то есть, год назад – он оправдал цену 168 рублей. И второй приказ, который был принят в изменение приказа 560 – приказ №409, подписанный в августе 2021 года. Эти два приказа суть методические рекомендации по расчету стоимости. А различаются они в двух местах и всего лишь двумя цифрами: в первом варианте берется 10% от стоимости обслуживания линий электропередач и какой-то процент от нормативных справочных цен по укрупненным нормативам, а во втором – в 4 раза меньше. Все.

Как говорит наш ответчик – я цитирую – "большие люди в Москве сидели и думали, как исполнить предписание ФАС, и вот они создали новую методику". Судья спрашивает: "А что там изменилось?" – "Мы не знаем"…

Ну, это очень серьезный труд! Я сравниваю два документа – 10% и 2,5%, цена упала в четыре раза.

Я. Бельская:  Очень серьезные люди!

Д. Крутихин:  Все эти расчеты и коэффициенты носят вероятностный, предположительный характер – ни больше, ни меньше. В своем отзыве на методические рекомендации, которые мы направили в ФАС РФ, я может быть, резковато написал, но я уверен, что это глумление над законом и над решением ФАС.

Я. Бельская:  Коллеги, большое спасибо за интервью!

 

В качестве послесловия

Дмитрий Крутихин:  Дело ООО "Битрэк" завершилось 1 декабря 2021 года – в первой инстанции рассмотрение дела длилось 1 год 11 месяцев 12 дней. Вопреки сомнениям суд установил стоимость за одну опору 30 рублей без НДС – по решению ФАС РФ.

Уходим в 15 АС. Очень хотелось рассказать историю нашего коллеги ООО "Мультисервис", без участия которого ничего бы не получилось – он пострадал гораздо серьезнее, чем мы все. Но это очень объемный материал – в другой раз…

Выражаю огромную благодарность, всем тем людям, кто поддерживал меня в эти два года – без вас и вашего участия мы бы ничего не добились!

Большое спасибо

Дмитрию Викторовичу Манакову, "Мультисервис"

Артему Михайловичу Артамонову, "Гуднэт"

Сергею Чеславовичу Субочу, "Фирма Связь"

Александру Николаевичу Татаренко, "Теле-К"

Денису Николаевичу Аведову, "Компас Телеком"

Темиржану Вячеславовичу Анзарокову, "Адыгейская телефонная компания"

Вадиму Александровичу Бородину, "Туапсе-Связь"

Виталию Евгенивичу Валикову, "Оргтехсервис"

Александру Геннадиевичу Торопову, "Омикрон"

Константину Георгиевичу Жижоме, "Телетайм"

Юрию Александровичу Красникову, "Кубань-Телеком"

Эдуарду Борисовичу Черному, "ИТ"

Юрию Юрьевичу Мишанину, "Югинтерсети"

Роману Николаевичу Сидорцову, "Радист"

Юрию Владимировичу Беззубцеву, "Фотон"

 

Ассоциациям операторов

Алексею Владимировичу Леонтьеву, Ассоциация телекоммуникационных операторов (АСТО)

Алексею Валериевичу Амелькину, ассоциация МАКАТЕЛ

Олегу Викторовичу Грищенко, ассоциация "Ростелесеть"

Сергею Павловичу Ефимову, ассоциация АОТС

Павлу Владиславовичу Кузнецову, ассоциация ВладАОС

Алексею Викторовичу Стурову, Ассоциация компаний связи (АКС)

Суконкиной Наталье Николаевне, ассоциация "Облтелесеть"

 

Я особенно тепло благодарю наших коллег в регионах, чьи советы и опыт позволили мне пройти самые трудные дни и не потерять надежды

Евгения Ивановича Болдырева, "Квант-телеком"

Александра Валерьевича Филиппова, "Телеком Лтд"

 

И всех наших юристов, благодаря которым мы победили

Дмитрия Михайловича Галушко, "ОрдерКом"

Ивана Марковича Коваленко

Дмитрия Владимировича Михайлевича

Романа Мейлудовича Адилханова

Илью Георгиевича Горкавого, Юридическое бюро

 

---

P.S. Интервью с юристом, кандидатом юридических наук и руководителем проекта "ОрдерКом" Дмитрием Галушко и его коллегой по компании Андреем Медведевым, в котором мы также обсудили ситуацию с судами с энергетиками, планируется к публикации 24 декабря.