Сегодня мы начинаем серию интервью с людьми, экспертами, по много лет работающими в не-эфирном телевидении, создающими его, творящими его. А кроме того, эти люди ездят по всевозможным телерынкам, ориентируются в тенденциях и могут интересно рассказать обо всем этом нашей аудитории (собственно, ради чего и задумывалось). Причем чаще всего разговоры лишь вскользь касаются их собственных детищ-телеканалов, но основная тема – будущее телевидения, развитие технологий и то, как "творцы" эти технологии видят и внедряют, про конкуренцию с ОТТ платформами и перспективу трансформации телеканалов в некие онлайн-платформы.

Рубрику мы решили назвать "Интервью по пятницам", и первый ее гость – Николай Табашников, главный редактор и вдохновитель телеканала "Моя планета", эрудит и человек мира, прекрасный собеседник, знающий все про хаку, дерущихся мясом шаманов и малые народы России. Поэтому речь в интервью пойдет не только о будущем телевидения и новинках канала, но и о совсем далеких от телевидения вещах, которые нам показались настолько интересными, что даже рука не поднялась вырезать их из интервью.

К: Одна из таких тенденций последнего времени в познавательном телевидении, с которой мне хотелось бы начать разговор – уход познавательных каналов в развлечение. Понятно, что Discovery, являясь изначально каналом познавательным, тем не менее, позиционируют себя как развлекательное телевидение. В той же степени развлекает History. Появились художественные сериалы на National Geographic. Есть масса примеров, когда изначально познавательные каналы начинают развлекать. Можно ли назвать это тенденцией, или это не тенденция вовсе, а эксперименты и программная политика конкретных каналов? И каковы вообще тенденции в познавательном телевидении? Как его потребляет аудитория и зачем эти эксперименты вообще проводятся?

Н. Табашников: Ну, начнем с того, что Discovery фактически родоначальник жанра, они сами создали когда-то совершенно фантастическую историю познавательного ТВ, связанную с открытиями, ведь Discovery – это и есть открытие, познание, открытие мира для себя. Но в какой-то момент начали менять концепцию. Возможно, поняли, что добрались до "потолка" и пора меняться. Американцы ведь колоссальные маркетологи, они всегда чувствуют свою аудиторию. И в какой-то момент они почувствовали, что аудитория, которая впитывала документальный познавательный жанр, начала уходить, молодежь перестала воспринимать этот жанр. И они стали включать в сетку "Охотников за крокодилами", "Золото Юкона", эмоциональными и даже агрессивными историями с сейфами и так далее. И это уже не открытия, это не познание, а чисто адреналиновые сериалы для мужской аудитории, которых в мире наснимали их такое количество, хватит надолго.

Они, безусловно, за счет величайшего мастерства, подбора колоритных персонажей, потрясающего монтажа затягивают зрителя в эту красивую развлекательную воронку. Но проблема в том, что он ничего не выносит из этой истории, он выключает мозг – сидит и смотрит. Это новая парадигма, но лично я всегда ратовал за парадигму ВВС.

 

К: А кто или что тогда мешает познавательным каналам увлечь и перетащить этого зрителя, изменить эту парадигму? Почему зритель больше хочет развлекаться, чем познавать?

Н. Табашников: За то время что я езжу в Канны [на крупнейший телерынок Mipcom] – а это девять или десять лет – я вижу, очень крутых компаний-производителей документального кино умерло. Такого потрясающего по уровню качества, как BBC, у меня на глазах умерло три или четыре штуки. Например, Electric Sky – была такая совершенно выдающаяся компания. Я даже не знаю, куда делась их библиотека, кто ее перекупил.

И по сути, сейчас остался один единственный флагман документального кино, который стоит намертво и тратит колоссальные деньги на это – компания BBC. Которая, на минуточку, общественное телевидение, граждане целой страны [Великобритании] сбрасываются по шестьдесят фунтов в год на BBC, которое снимает не только "Шерлока", но и выдающиеся документальные фильмы, такие как "Планета земля". В Великобритании до сих пор это даёт колоссальные цифры. Потому что они держат эту марку, сохраняя привычку смотреть крутое документальное кино.

Еще один момент. Каналы, сменившие парадигму, ориентируются на агрессивную мужскую аудиторию, притом, что драйвером телесмотрения всегда были женщины. А на мой взгляд, чем больше ты будешь обращаться женщинам, тем более ты будешь выгодным с точки зрения рекламы и распространения. И мы поэтому стараемся всё сдвигать больше в женскую аудиторию. Ну, не все – в Цифровом телевидении ВГТРК есть каналы "Наука", "История", которые рассчитаны на преимущественно на мужскую аудиторию, это же касается и "Т24". Но всё, что касается "Моей планеты", "Живой планеты", "Планеты HD" – всё это уже с соотношением шестьдесят на сорок склоняется в сторону женской аудитории. Мы считаем, что это оптимальное сочетание для познавательных каналов.

Мы, конечно, не затрагиваем множество вещей, связанных с космосом, например, или с технологиями. Но зато мы рассказываем про животных, про кухню, про осязаемые вещи, которые способны более активно втягивать женскую аудиторию. Таков и подход ВВС, и я считаю, что это правильная модель.

 

К: Вы так говорите, потому что закупаете фильмы у BBC?

Н. Табашников: И много! Это наш, безусловно, главный поставщик. Я думаю, мы покупаем у ВВС совокупно не менее 30% всего западного контента не только для канала "Моя ланета", но и для всего блока "Познание". Потому что нам с ними очень удобно, они, как ни странно, дешевле, чем многие французские или немецкие компании, и безусловно зрительски ориентированы. Мы пытаемся балансировать между двумя крайностями – между этими дикими потоками "жвачки" и сложным фестивальным кино, которое никто до конца не может досмотреть, кроме создателей и пары критиков. Никакой зауми. У нас были некоторые эксперименты в этом направлении, это действительно сложный, но красивый жанр, но зритель это, к сожалению, его не воспринимает.

 

К: Почему?

Н. Табашников: Сейчас зрительское восприятие, к сожалению, разрушено телефонами, социальными сетями, ютюбом. Удержать внимание больше, чем на 3 минуты, практически невозможно. Есть статистика: средний ролик на YouTube 3 минуты, и вот зрителя на 3 минуты и хватает, а у нас программы по 44 минуты, некоторые по 52 – и вот попробуй, удержи их. Сейчас у зрителей такое "пэчворковое" сознание, из лоскутков. Когда человек сидит и смотрит телевизор, а ему параллельно приходит что-то по What'sApp и Facebook, SMSка пришла, Viber, чайник вскипел – и всё, мозг не выдержал! Это дискретное сознание. Поэтому сейчас люди и читать не могут ничего, потому что они не могут уже сконцентрироваться на одном. Я даже по себе сужу – за весь день рабочий мозг настолько высосан, что к вечеру просто засыпаю.

 

К: Какой процент программ вы продаете в другие страны? Локализуете ли вы их в рамках того проекта, о котором рассказывали?

Н. Табашников: Полтора года назад было принято решение начать заниматься, так сказать,импортозамещением, мы увлеченно этим занялись – холдинг [Цифровое телевидение ВГТРК] вкладывает в это огромные деньги и усилия.

Мы отобрали большой пул документальных программ, и это помимо мультипликации, которая идет лучше всего, потому что мультипликация – это уникальный жанр, который очень хорошо продается Познавательную документалку продавать, конечно, гораздо сложнее, потому что есть ведущие в кадре, и этот рынок сейчас перенаселен. Но мы все равно очень конкурентны с точки зрения качества: как ни крути, самое дешевое часовое кино иностранного производства стоит порядка 250-300 тысяч Евро. Мы на эти деньги снимем минимум десять фильмов.

Сейчас крупные мировые каналы, особенно европейские игроки, конечно, держат оборону. Для них это еще в какой-то мере связано и с политикой. Помимо того, что индусы, китайцы, арабы уже покупают у нас программы, нам было важно выйти в Европу, в первую очередь, в Восточную Европу: Словакия, Словения, Сербия, Чехия. И эти рынки у нас уже с удовольствием покупают пулы программ.

К: В том числе этнические программы, про редких людей?

Н. Табашников: И этнические, и про редких людей, у нас есть ряд программ, вот очень удачный, на наш взгляд, проект, который называется "Люди силы". Мы снимали его по всему миру. Мы снимали шаманов в разных странах, мы будем их по фестивалям катать непременно, потому что там есть выдающиеся эпизоды и уникально снятые материалы. Были такие моменты, когда просто жуть берет. Один эпизод мы снимали в Казахстане, ближе к китайской границе – там уйгуры живут, а местный шаман зовется баксы. Это такие древние, кочевничьи, тюркские способы лечения болезней: они выгоняют злых духов с помощью прижигания какими-то щипцами. Девушку, которая не могла выносить беременность, избивали легкими только что убитой овцы – и вы будете смеяться, она после этого родила. Баксы сказал, что все это было из-за того, что жених невесту украл, родители были против, поэтому духи взбунтовались, и ребенок не мог родиться. Теперь духов задобрили, злых выгнали, и все получилось. Но как все это было снято! Это было просто дико: и муж, и жена рыдают, его наприжигали, ее избили этими кусками мяса, это такой весьма жесткий треш!

К: Сейчас прослеживается еще одна интересная тенденция, скорее культурологическое явление – это возврат в абсолютную дикость. Вот хака, вы видели, конечно – это же дичь!

Н. Табашников: Да, снимали передачу про это!

К: Что это? Это откат от современности, или, условно говоря, общество не воспринимает эту чрезмерную культурную изысканность и уходит в народ, или что это вообще такое?

Н. Табашников: Во-первых, – это хака, но нужно понимать, что хака – это всего лишь такой же танец, как украинский гопак, наша камаринская или что-то еще. Племя Маори его придумало. И дело в том, что хака очень тесно связана с крайне популярным в англо-саксонских странах видом спорта регби. Соответственно, есть самая сильная в мире команда по регби – новозеландская. А они сделали своей фишкой перед каждым матчем делать хаку, а это собирает огромное количество людей. Если вы забьете в YouTube “хака”, или All Blacks, как у них называется команда – он выдаст вам множество впечатляющих видео роликов, как они запугивают своих противников. Стоит какая-нибудь английская команда, или команда Уэльса, или французы стоят и смотрят на них, кривляющихся и показывающих языки. То есть они сработали, как популяризаторы всего этого дела, и это абсолютно завораживающее зрелище.

Как мало кто, породил такие выдающиеся по экспансивности танцы? Мы все в Европе уже привыкли, что у нас уже нет таких первобытных танцев. Но у нас есть лезгинка, и на самом деле это некий аналог хаки, потому что там тоже сверкают очами, крутятся, вертятся, изображая орла. А хака – это когда тебе пытаются внушить перед битвой, что тебе конец – они именно показывают, это всё их движения. То есть, это на самом деле боевой танец, и говорить о том, является ли это возвратом к корням, нельзя.

К: И этот "возврат к корням" настолько популярен, что стал тенденцией и в медиа, и в обществе в целом?

Н. Табашников: Если говорить глобально о каком-то культурологическом моменте, мне кажется, что это общечеловеческая реакция на глобализацию. Когда люди все превращаются в одинаковую массу, с одинаковыми телефонами, в одинаковых джинсах, ботинках, модных футболках и так далее. И это некая обратная реакция, когда людям уже не хочется выглядеть как все. Когда происходит вот такой возврат к корням, к каким-то элементам, как, например, еда.

Главное оружие борьбы с глобализацией – это еда. Поэтому становится все популярнее "этническая еда" – появляются хумусы, шаурма, сейчас дикая мода в России на расстегаи, щучьи котлеты, пельмени с медвежатиной и так далее. Это мега-тренд и это некий возврат к корням в том смысле, что все уже всё перепробовали и хочется вернуться к корням или просто держатся этих корней, причем это не всегда не очень осознанное желание, некий поиск собственной аутентичности, и это очень хорошо.

То, чем мы занимаемся на "Планете" с самого начала, и всю жизнь так было – мы боролись с глобализацией. В том смысле, что глобализация, на самом деле, – это неизбежное, не то, чтобы зло, но нечто неотвратимое. Но чем больше будут культурные и традиционные различия, тем интереснее будет мир.

Выезжая куда-то и снимая фильм, мы ищем различия и сходства между нами. И чем больше этих конструктивных различий, и чем дольше они будут сохраняться, тем лучше для нас будет Земля. Унификация, на самом деле – это плохая вещь. Найти этот баланс сохранения себя как части большого мира, но, в то же время, себя как уникальной единицы, если говорить о каждом народе, о каждом человеке, каждом этносе.

У нас был проект (он уже органическим образом закончился), который назывался "Редкие люди". Мы сняли 20 фильмов по 26 минут про самые малочисленные народы России. Это народы – от 200 до 1500 человек, причем это народы с уникальной культурой, языком, традициями, песнями, сказками, одеждой и так далее. И это не только народы Крайнего Севера, совсем нет! На Кавказе мы снимали дигорцев, это как бы осетины, но вообще не осетины. На границе с Эстонией есть совершенно удивительный редкий народ – ижоры, мы их тоже снимали. На Алтае было снято несколько фильмов. Но самый романтический фильм был про такой народ – нганасаны. Они живут в районе Игарки, их всего четыре сотни человек. И вот у нас там были сняты замечательно колоритные бабушки. Кстати, наше государство удивительным образом поддерживает их, пытается сохранять это наследие, даже открываются детские сады с обучением народному языку. Другое дело, что органически потребности общения на родном языке почти нет, все говорят нормально по-русски, и потихоньку язык уходит вместе с носителями.

Вот пока мы монтировали наш фильм, одна из самых колоритных бабушек ушла. А там у них особенная традиция хоронить: на деревьях, в тундре. Они на этих ёлочках выстраивают деревянные домики и там хоронят, очень дивно. Мы за этот фильм получили даже главную награду в документальном кино в России, называется "Золотой лавр".

Возвращаясь к народной аутентичности, мы всегда за этим следим. Главной задачей всех наших авторов является понимание людей, у каждого по своей призме: кто-то пытается понять их через еду (как Антон Зайцев в программе "Планета вкусов"), кто-то через дичайшие традиции народной медицины (как Андрей Панкратов у нас сейчас снимает в рамках передачи "Мнимый больной"). Саша Пряников у нас путешествует, изучает народ через рынки, потому что это всё органическое отражение национального характера. И поэтому мы всегда ищем это нечто, чтобы зритель посмотрел и сказал: о, понятно, египтяне – вот такие.

 

К: Видите ли Вы дальнейшую перспективу для познавательного телевидения вообще?

Н. Табашников: Я думаю, что этот жанр будет жить всегда. С точки зрения формы, будет ли это упрощаться – посмотрим. Жанр путешествия будет интересен всегда и всем. Такие телеканалы будут существовать, так же, как и киноканалы. Несмотря на то, что существует интернет. Точно так же как всегда будут существовать театры – они всегда будут занимать какую-то нишу.

 

К: Театр подразумевает личное присутствие, а также уникальность каждого представления. Футурологи от телевидения в голос говорят о том, что познавательные, детские и киноканалы имеют все шансы уйти в онлайн полностью и трансформироваться в некие онлайн-платформы с познавательными фильмами.

Н. Табашников: Наверное, потому что аудитория все равно постепенно перетекает в онлайн. Но в целом телевидение останется, как и кинотеатры, и театры. Будут меняться только процентные соотношения одного к другому.

Я абсолютно уверен, что передачи о путешествиях именно в телевидении всегда будут работать, потому что в этом огромный элемент развлечения, не только познания. Всё будет зависеть только от того, насколько интересных, харизматичных людей каналы смогут предлагать зрителю. Это уже вызов для производителя, для самих каналов: насколько они смогут создавать конкурентоспособный продукт. Двадцать лет назад было достаточно просто показать другой мир глазами Сенкевича – Турция, египетские пирамиды и так далее. Пятнадцать или десять лет назад, когда появилась программа "Вокруг света", уже было некоторое усложнение, это было знакомство не только со странами, а уже приближение к людям. Сейчас уже не так важно, что мы показали и каких людей, важно – КАК мы это показали, насколько харизматичен ведущий, как он может установить контакт с той или иной аудиторией.

 

К: Есть ли какие-то познавательные форматы, не представленные в нашей стране? Или есть какие-то каналы, которые к нам по каким-то причинам не пришли?

Н. Табашников: Я думаю, что рынок уже перенаселен [в Каталоге телеканалов Кабельщика 522 наименования], у нас есть практически все мировые медиабренды. Количество предложений для зрителя колоссальное, это касается всех жанров познавательного телевидения – и научного, и исторического, и путешествий, на рынке уже более чем достаточно предложений.

 

К: Насколько наш рынок в творческом плане на общемировом уровне или, может, даже пошел дальше мирового уровня?

Н. Табашников: Я не думаю, что наш рынок пошел дальше мирового, хотя бы потому, что у нас меньше денег и меньше возможностей. В этом смысле мы еще какими-то идеями и ухищрениями пытаемся покрывать колоссальный недостаток средств. И это часто получается. Но разрыв в возможностях все равно слишком велик. Хорошо, что у наших зрителей есть возможность смотреть лучший контент, и показывать лучшее, что есть в этом направлении. Но мы очень уступаем по объемам рынка и по цене рекламной минуты, поэтому мы гораздо более слабый рынок, нежели, скажем, европейский, как бы мы ни пытались компенсировать эту слабость своей фантазией и креативностью.

Есть какие-то вещи, в которых мы можем конкурировать очень хорошо, в каких-то никак. Безусловно, не в съемках животного мира – мы не можем наладить массовое производство данного жанра. Даже учитывая его безусловную популярность.

 

К:Спасибо!

 

Беседовала Яна Бельская